Том 1. Стихотворения 1904-1916 - Страница 54

Им не страшна осока,
Их не остановит куга.

Послано в письме В. В. Каменскому 10 января 1909 г. из Святошино, под Киевом, в Петербург вместе со стихотворением «Крымское» (1908) и декларацией «Курган Святогора» (1908); см. с. 467.

Черновые наброски – НХ, XXIV, 1933. Ранняя редакция (впервые – СП, II, 1930, без названия и не полностью) печатается по рукописи (РГАЛИ) на с. 412.

Гуня др. – рус. – верхняя меховая или шерстяная одежда.

Ковы – см. с. 456.

Голкий – см. с. 469.

Куга обл. – осока, тростник.

«Кому сказатеньки…»

Впервые: Пощечина общественному вкусу, 1913, в подборке «Конь Пржевальского», ор. № 14.

Топило – топкое место, болото.

«Бобэоби пелись губы…»

Впервые: Пощечина общественному вкусу, 1913, в подборке «Конь Пржевальского», ор. № 13.

В письме В. В. Каменскому 8 августа 1909 г. из Святошино, под Киевом, в Пермь Хлебников среди своих «красок и открытий» называл «живописание звуком», несомненно имея в виду это стихотворение. Его же вместе со стихотворениями «Кузнечик» и «Заклятие смехом» в литературной автобиографии «Свояси» (1919) он относил к важнейшим из своих малых произведений.

В заметках начала 1922 г., в связи с докладом искусствоведа А. К. Топоркова, он писал: «Еще Малларме и Бодлер говорили о звуковых соответствиях слова и глаза, слуховых видениях и звуках, у которых есть словарь. <…> Б имеет ярко-красный цвет, а потому губы – бобеоби; вееоми – синий, и потому глаза синие; пиээо – черное. Не удивительно, что Топорков недоуменно смеялся, не читая этого, останавливался и смотрел на стихи, как дикий кавказский осел на паровоз, не понимая его смысла и значения». (Здесь следует иметь в виду знаменитый сонет А. Рембо «Гласные», в котором развернута мысль Ш. Бодлера о «соответствиях» между звуками и цветами. См. статью П. Н. Краснова «Что такое декаденты? Сочинения М. Метерлинка и С. Малларме» – «Труд. Вестник литературы и науки». СПб. 1893. № 9.) Тогда же, 12 января 1922 г., Хлебников вписал в альбом Н. Н. Минаева (РГАЛИ) текст этого стихотворения, с небольшими изменениями и без строк 4–5.

Об интересе к синкретическому восприятию, и в частности к цветозвуковым соответствиям, свидетельствуют относящиеся к 1904 г. запись разговора с сестрой Верой о детском цветовом восприятии звуков и заметки «Пусть на могильной плите прочтут…», где, размышляя «о пяти и более чувств», он задавался вопросом: «Пять ликов, их пять, но мало. Отчего не: одно оно, но велико? <…> То есть как треугольник, круг, восьмиугольник суть части плоскости, так и наши слуховые, зрительные, вкусовые, обонятельные ощущения суть части, случайные обмолвки этого одного великого, протяженного многообразия. Оно подняло львиную голову и смотрит на нас, но уста его сомкнуты. <…> есть некоторые величины, независимые переменные, с изменением которых ощущения разных рядов – например, слуховое и зрительное или обонятельное – переходит одно в другое. Так, есть величины, с изменением которых синий цвет василька (я беру чистое ощущение), непрерывно изменяясь, проходя через неведомые нам, людям, области разрыва, превратится в звук кукования кукушки или в плач ребенка, станет им».

Вероятно, это связано с впечатлениями от «Песни о Гайавате» Г. Лонгфелло в переводе И. А. Бунина (1898)

У дверей сидел малютка,
Слушал тихий ропот сосен,
Слушал тихий плеск прибоя,
Звуки дивных слов и песен
«Минни-вава!» – пели сосны,
«Мэдвэй-ошка!» – пели волны.

В заметках, сопровождавших стихотворения «Звукопись» (1921), он отмечал, что «этот род искусства – питательная среда, из которой может вырасти дерево всемирного языка», и предлагал цвето-звуковой словарик: «м – синий цвет, л – белый, слоновая кость, ч – железный, б – красный, рдяный, з – золотой, п – черный с красным оттенком, в – небесно-голубой, голубо-зеленый, н – нежно-красных цветов».

Ср. цветовые обозначения азбуки мирового языка в статье «Художники мира!» (1919) и «песни звукописи» в XV плоскости сверхповести «Зангези» (1922).

«Москва! Москва!..»

Впервые: Литературное обозрение. 1988. № 8. Печатается по рукописи (РГАЛИ). Написано в последних числах декабря 1908 г. или в январе 1909 г.

В письме матери 28 декабря 1908 г. из Москвы в Одессу он писал: «Сегодня осматривал Кремль. Завтра Третьяковская галерея и мн. др. <…> Я удивился, найдя в общем московском облике какое-то благородство и достоинство. Москва – первый город, который победил и завоевал меня». Ср. стихотворение «Вы помните о городе, обиженном в чуде…» (1909).

Ю церк. – слав. – ее

«Вы помните о городе, обиженном в чуде…»

Впервые: Творения, 1914, с пометой: «Отрывок». Написано в начале 1909 г.

Ср. стихотворение «Москва! Москва!..».

Различные легенды о возникновении Москвы так или иначе связывают ее основание с кровавыми событиями. См. Повести о начале Москвы. М.-Л., 1964.

Чудь др. – рус. – общее название финских племен; одно из объяснений названия реки и города Москвы на языке коми – Коровий брод.

Кат – см. с. 468.

Кучка Степан Иванович – по одной из легенд, в середине XII в. убит суздальским князем Юрием Долгоруким, захватившим его земли и основавшим Москву. По воспоминаниям проф. В. Я. Анфимова, при психиатрическом обследовании у Хлебникова была отмечена «опосредованная ассоциация» к слову Москва: «„мстить“ (место казни Кучки)» (В. Хлебников в 1919 году // Труды 3-й Краснодарской клинической городской больницы. Вып. 1 Краснодар, 1935).